Архивы переподчинили Путину (от Медведева). Я не думаю, что это связано с планами уничтожения. Уничтожить они могут при любом начальстве. Скорее - просто кусок подковерной борьбы. Но, все-таки - вывешу еще кусок воспоминаний Револьта Ивановича, моего отца. На этот раз о голоде вблизи Новочеркасска в 1933-34, где его дед работал ветеринаром.
Колхозников, недовыполнивших план хлебозаготовок, придуманный Москвой, провозгласили саботажниками. Приезжал Каганович, провещал беспощадную войну саботажникам, отменили в станицах советскую власть, ввели комендатуры, как у спецпоселенцев, поставили войска кругом - никого не выпускать из крестьян. Вот сошел снег и толпы оголодавших распухших жителей поползли (это не гипербола, а констатация степени истощения) на колхозные и совхозные поля: может, перезимовавшую репку или брюкву или картошку раскопают? Найдя, тут же сжирали живьем-сырьем. А директор Садовой разъезжает на своей тачанке и стреляет - правда, не в людей, а вверх - отгоняя «расхитителей социалистического достояния». Кучер его спрашивает:
- А ты знаешь, кого это ты по голове треснул так, что она упала?
- Саботажницу! Врага!
- Это учительница, Анна Ивановна. Она твоих детей учит.
- А я?! Да ведь меня...
Иван, узнав про инцидент, словно вернувшись в “тот давний молодости зов, в метельный гром Коммун”, кидается в Политотдел искать правду:
- Какие же они саботажники?! Что же это делается?!
Начальник политотдела МТС (высшая власть на селе в то время) сочувственно произносит:
- Ты поди успокойся, а потом приходи, поговорим обо всем.
Щербаков уходит, напивается, на просветительную беседу не приходит. Население в Медведковской снизилось с 35 тысяч до 15 тысяч - напоминаю, что выезда не было. А вот станица Мышастовская вымерла полностью: на 15 тысяч жителей осталось пятеро: четверо членов правления колхоза и сторож колхозного стада. Ничего, потом заселили демобилизованными красноармейцами. «Люди у нас есть, люди у нас найдутся», - говаривал о ту пору соратник Кагановича Сталин.