В ходе полемики о деле Екатерины Вологжаниновой (распространявший вКонтакте призывы к убийствам), прозвучал упрек Елены Соловьевой в адрес Гриши Спичака и меня грешного:
Отвечу здесь в отдельном посте.
Лена, я не сомневаюсь, что вы добрый человек, поможете упавшему подняться, накормите голодного так далее. Но у нас сейчас другая тема. Как проявляется или не проявляется ваше милосердие в тех случаях, когда начинается политика. Это было потрясением для многих, например, для Евгения Гришковца, когда он обнаружил, что доброта может вдруг куда-то исчезнуть, когда появляются "высшие соображения". Помните:
"Позавчера писал своему хорошему знакомому в Одессе. А он хороший человек. Большой и очень сильный, добрый. Мы знаем друг друга больше десяти лет. Я написал ему вчера сообщение о том, что волнуюсь, переживаю. А получил от него короткое послание о том, что он на Греческой, загоняет «ватников». Я не понял, что означает это слово, а он мне написал – это те, кто за Путина и те, кто хочет в «Рассею». Я очень удивился, и это слабо сказано. Я понял, что там творится страшное и написал простую просьбу: «Дружище, пожалуйста, будь осторожнее и прошу: не убей никого. Не бери грех на душу. Ты большой и сильный человек». Спустя пару часов мы узнали о страшной беде и сгоревших людях. На мои вопросы о том, что там произошло, уже была тишина. Я волновался. На следующий день он мне прислал ссылку на украинские информисточники, где было написано, что все в Доме профсоюзов устроили российские провокаторы, сами себя подожгли, а украинские активисты аки ангелы спасали, кого могли".
Вы раз за разом повторяете, что Вологжанинова мать одиночка, словно у матерей-одиночек есть карт-бланш на преступление. Я так не думаю, но удовлетворен решением суда вынести Екатерине очень мягкое наказание - общественные работы без отрыва от дома, от дочери, от работы.
Понимаете, Лена, ваша позиция вам кажется беспроигрышной, потому что вы жалеете женщину, призываете к милосердию и так далее. И в другое время, в других обстоятельствах, это, несомненно сработало бы. Но не в том случае, когда рекламируются, прославляются убийцы, виновные за страшные зверства на Украине, в том числе во время Второй мировой войны. Не в том случае, когда мать-одиночка участвует в создании стереотипа, что москалей убивать можно, потому что они москали.
Вы пишете: "похоже христианская мораль для меня куда важнее, чем для вас".
Лена, если бы так. Если бы не тщательная избирательность ваших: здесь жалко - здесь не жалко. Вашу позицию по поводу сожжения 42-х человек в Одессе можно свести к трем вашим фразам, написанным 5 мая 2014-го года:
- "когда внимание смотрящего и слушающего парализуется демонстрацией трупов и рассказами о том, как жестоко убивали людей, уже не до размышлений, сплошные эмоции"
- "Наши официальные СМИ доблестно и самоотверженно обкакивают украинские власти со всех сторон"
- "Я, например, четко понимаю, что в палаточном городке антимайдановцев одесситов почти не было".
Море сочувствия, Лена, изобличающее в вас истинную христианку. Особенно впечатляет искреннее возмущение, что трупы мешают размышлять. О чем, Лена? О милосердии? Мешают заценить фейк, что все погибшие - россияне и преднестровцы (они были одесситами - все до единого, как и абсолютное большинство жителей палаточного городка на Куликовом поле)?
Самый юный из погибших в Доме профсоюзов - Вадим Папура
Где было ваше милосердие, Лена, когда СБУ засунуло в камеру беременную одесскую журналистку, мать двоих детей, Елену Глищинскую. Она не призывала к убийстам. Она не призывала к отделению чего либо от Украины. Все страшнее. Ее обвиняют обвиняют в:
"создании надлежащих условий для формирования в обществе ошибочного впечатления о неспособности государственных институтов выполнять свойственные им функции на территории Арцизского, Белгород-Днестровского, Болградского, Саратского, Тарутинского, Татарбунарского, Ренийского, Килийского и Измаильского районов Одесской области; распространения мнения о национально-культурной самобытности указанных районов...".
Прикольный заголовок по этому поводу в одном украинском издании, зацените: "Одесская сепаратистка, забеременевшая в СИЗО, пыталась выйти на волю". Ну да, прям в СИЗО и забеременела.
Впрочем, она не была матерью-одиночкой. Но шанс стать матерью-одиночкой был у юной одесситки Инны Авдеевой.
Где было ваше милосердие, когда ее сунули в тюрьму по любимой вашей теме: призывы в соцсетях? Постила что-то вроде "Новороссии - быть". В тюрьме потеряла ребенка.
Вот почему мне недостает жару требовать полного оправдания Вологжаниновой которая призывала, в том числе, и к убийству этого ребенка, прославляла его убийц.
И, о ужас! Общественные работы. Беременная Глищинская, мать двоих детей, о таком и не мечтала. Ах да, она на Украине живет, а вы хотите говорить только о России. Но понимаете, Вологжанинова-то не только о России. Она о праве своих героев убивать таких, как Глищинская, не только сажать их в тюрьму, но и распарывать им животы. Да, да, бандеровцы, которых она прославляет, любили это дело. Но я не стану давать фотографий резни, чтобы они не мешали вам размышлять.
У вас очень избирательное и специфическое милосердие там, где начинается политика. Боюсь, не совсем христианское. Чтобы его заслужить, нужно пострадать за изображение Магомета с предметом, который начинается на "х" в том месте, которое начинается на "ж". Или за призыв уничтожать москалей.
***
Знаете, вспоминается Сергей Адамович Ковалев, благодаря которому слово "правозащитник" прочно вошло в состав русских ругательств. Причем, иной и "козла" стерпит, а "правозащитника" нет. Так вот, Сергею Адамовичу в начале 90-х писали русские из Чечни, умоляли помочь, рассказывали, как их там убивают, грабят, мучат. Но он был очень занят и не помог. Это не байка, я лично читал минимум одно коллективное письмо, обращенное к нему. Но когда начали убивать, грабить, мучить чеченцев, он вдруг встрепенулся и ринулся туда под надежной защитой наших солдат, которых ругал на чем свет стоит. Прав ли он был защищая чеченцев? Безусловно, это была грязная, безжалостная война, и вовсе не поэтому многие презирают Ковалева, что он против нее протестовал. Презирают его за избирательность милосердия, двоедуше, за: здесь вижу - здесь не вижу. Милосердие, отравленное политикой, это что-то вроде колодца с утопленником. Вот колодец, в нем вода, а пить ее почему-то не хочется, даже если ты умираешь от жажды.