Человек привыкает к всему. Мы привыкли к тому, что жили в самой счастливой стране, мы привыкли к тому, что живем в самой сильной стране. Мы привыкли к тому, что мы не такие, как все, смотрим телевизор, куражимся в Фейсбуке, иногда читаем книги и уверены, что все, что происходит в мире, то прямо или косвенно результат нашей воли, нашего присутствия в этом мире.
Блажь. Глубочайшее заблуждение, которым мы так рады обманываться.
Прошло почти сто лет с того года, когда и Россия и весь мир встали перед самой страшной в истории человечества чумой – большевизмом.
Как это далеко, скажет кто-то, все это кончилось в 91-м, сейчас у нас капитализм и нечего вспоминать то ужасное время.
Все бы хорошо, но никуда мы не делись от страшного и смертельного недуга, который сковал на многие десятилетия нашу страну, нас, наше сознание, пропитал наш мозг и не дает нам выхода, не оставляет нам шансов.
Что такое большевизм в наше время?
Думаю ни для кого не секрет, что ВСЕ наши руководители, от Путина- Медведева, никчемного Якунина, Иванова, Матвиенко – члены партии коммунистов. А что тут такого? Время было такое, что для того, чтобы умный человек мог продвинуться, сделать себе карьеру, необходимо было вступить в это говно.
Может быть и так.
Но многие не вступили, стыдно было принимать эту идеологию уничтожения и подавления. Стыдно было вставать в ряды бойцов за маразм. А он, маразм, ощущался во всем, в производстве, где главное было не результат труда , а его количество, в искусстве, где главным было воспевание и прославление этой идеологии, пусть даже через суровую критику, как у Евтушенко, у Рождественского, я уж не говорю про абсолютных червей, типа Щипачева, Ряшенцева и сладкого-сладкого поэта, фамилию которого не вспомню, но писавшего много, что-то про, черт его знает про что, да кто же это, вспомнил – по моему Дементьев. Каких только зверей не рождает природа.
Но я отвлекся, я о большевизме, большевизме, который насквозь пронизывает сегодняшнюю власть, где главное не труд, обычный человеческий труд, а его видимость. Почему Следственный комитет, полиция и особенно прокуратура занимаются «палочным» производством, созданием показателей, а не реальной работой? Да просто потому, что эти структуры большевиков, которые захватили власть в нашей стране и главное для них не труд, а видимость труда, точь-в точь, как в каком нибудь колымском лагере, где зеки выходят долбить ледовую пустыню и с них спрашивают не сколько они этой путыни раскололи, а сколько времени они копошились на морозе.
Дети сталинского маразма. Главное не труд, а его видимость.
Нет правды на земле, и никому ее не надо.
Уже сейчас мы как страна, мы, как профессионалы, мы как люди отстаем в своем развитии от рванувших вперед американцев, китайцев, немцев лет на пятьдесят. Мы еще можем догнать ускакавших от нас лет на десять поляков, венгров, индийцев, французов. Но не до этого нам. Как всегда у большевиков телега стоит впереди лошади, политика бежит впереди экономики и здравого смысла. Главное – как о нас будут думать, не важно, как мы будем жить на самом деле.
Ложь, бесконечная ложь всем и вся пропитала большевиков, снова дорвавшихся до власти, ложь бесконечная ложь, такая удобная, теплая, родная ложь охватывает нас. Что остается – остается только одно: ВПЕРЕД РОССИЯ, восстановим узкоколейки, вернем теплушки, все на охрану врагов народа, заставим эти 70 миллионов работать на благо государства, а мы, оставшиеся 20 (остальные дети и старики) отдадим все силы на охрану предателей, которые должны искупить свой грех перед Отечеством.
Ура!
РУССКИЙ КРЕСТ
Мой русский крест, спасительный и тяжкий,
От предков мне доставшийся, родной
И близкий, как последняя рубашка,
Как хлеб, горячий, горький, черный, мой.
Он бездорожье, темень и овраги,
Слепых дождей непреходящий гул,
Где по утру стакан зеленой браги
В смертельный, до исподнего, загул.
И в драке, как обряд, необходимой,
Исподтишка, наотмашь финский нож,
Этапы, пролетающие мимо
В «Столыпине» глухом, и жизнь за грош.
Пусть тяжек путь и я все ближе к краю,
Везет мне, хоть судьба моя лиха,
В моей стране я тысячами знаю
Поэтов умерщвленных, от греха.
Все может быть, как многое уж было,
Несу его, как Веру, на весу,
Оставят силы, поползу бескрыло,
Но до конца пройду и пронесу.
Пусть кто-то птицей, надорвавшись слишком,
С насиженных упархивает мест,
Свечей, укрыв от ветра пиджачишком,
У сердца я несу свой Русский Крест.
В. Рылов «Страсти»