«Фонарь упал на самую середину кучи книг, ссыпавшихся со стола и валявшихся одна на другой в распахнутом, растрепанном виде. Масло потекло из лампы. Огонь мгновенно схватился за хрупкие пергаменты, как за связку сухих сучьев. Все случилось в течение нескольких секунд. Книги вспыхнули с такой яркостью, как будто их тысячелетние страницы с незапамятных времен вожделели очистительного пламени и ликовали теперь, найдя возможность утолить лютую жажду пожара…
...„Гаси огонь, скорее! — закричал Вильгельм. — А то все сгорит!“
Я подскочил к костру и остановился, не зная, что предпринять. Видя мое замешательство, подбежал и Вильгельм. Голыми руками сделать ничего было нельзя. Мы метались, вытягивали руки, ища, чем бы сбить огонь. Тут меня как будто осенило. Я схватился за подол рясы, задрал ее, стаскивая через голову и набрасывая на пылающее пламя. Но пламя было уже слишком сильным, оно обхватило мою одежду и пожрало ее в мгновение ока. Я еле успел выпростать обожженные руки, повернулся к Вильгельму и увидел за его спиной Хорхе, неслышно подкравшегося к нам. Жар был уже так силен, что он прекрасно знал, куда идет. Уверенным движением он занес над головой руку и швырнул Аристотеля в самое пекло».
«Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются. Медный наконечник брандспойта зажат в кулаках, громадный питон изрыгает на мир ядовитую струю керосина, кровь стучит в висках, а руки кажутся руками диковинного дирижера, исполняющего симфонию огня и разрушения, превращая в пепел изорванные, обуглившиеся страницы истории... ...Он шагает в рое огненно-красных светляков, и больше всего ему хочется сделать сейчас то, чем он так часто забавлялся в детстве, — сунуть в огонь прутик с леденцом, пока книги, как голуби, шелестя крыльями-страницами, умирают на крыльце и на лужайке перед домом; они взлетают в огненном вихре, и черный от копоти ветер уносит их прочь».
Мы привели отрывки из двух, пожалуй, самых известных литературных произведений, в которых основной частью сюжета становится сожжение книг — «Имя розы» Умберто Эко и «451 градус по Фаренгейту» Рея Брэдбери.
В «Имени розы» монастырский библиотекарь Хорхе горит желанием сначала скрыть от человеческих глаз, а потом и уничтожить единственный сохранившийся экземпляр книги Аристотеля «О комедии»; по его мнению, эта книга может повлиять дурно на любого, кто ее читает. В итоге он решает, что для уничтожения одной вредоносной книги нужно спалить и остальные.
В романе-антиутопии «451 градус по Фаренгейту» все книги признаны вредными и потому подлежат сожжению. Для того, чтобы уничтожать их, создано специальное подразделение пожарников.