Близится, братья, очередное нахлобученное на голову богоспасаемому народу празднество. У иных блоггеров в предвкушении оного наметилось сезонное обострение. Вот и Владимир Григорян вчера разродился очередным злобным пасквилем. Все уже привыкли к тому, что чем громче облаивает г. Григорян человека – тем более приличным человеком является объект облаивания. Но здесь наш православный публицист перешел все допустимые границы, скатившись до стилистики желтого «русского дома» и маргинального «нашего соверменника».
    От первого до последнего слова здесь все – ложь, которая громоздится на лжи и ложью погоняет. Причем ложь грязная, подлая, целенаправленно вводящая людей в заблуждение. Чего стоит хотя бы это: «Только погибло около пяти тысяч русских, живших в Чечне. И ни один наш правозащитник, ни один либеральный политик не проронил ни слова. Ни один, по поводу этого и тысяч других, похожих, рассказов…».
    Не поверим лживым завываниям Григоряна. Лучше послушаем Анну Степановну Политковскую:
   «Перед глазами декабрь 2002 года, 27-е число, руины города Грозного. Тогда тут случился теракт – грузовик-убийца, начиненный черт знает чем, въехал на территорию комплекса правительственных зданий и взорвался, унеся десятки человеческих жизней.
    С утра того дня Светлана Алексеевна Ганнушкина упорно таскала за собой по грозненским ПВРам («пунктам временного размещения» — беженским лагерям) министра по делам Чечни Станислава Ильясова, тогдашнего мэра города Олега Жидкова и еще много кого и требовала, требовала, требовала... Чтобы они в ее присутствии разговаривали с беженцами, вникали в их проблемы глаза в глаза. И по ходу дела доказывала, что «переселять сюда из Ингушетии нельзя», что «надо платить людям компенсации за разрушенное жилье»...
Чиновники с тоской смотрели в сторону, и в их взгляде было одно: «Когда же ты замолчишь... Когда же она уедет…».
    Но Ганнушкина – человек настойчивый, умеет свести лицом к лицу страдающих и организаторов этих страданий... Чтобы стало так стыдно, когда не изменить ситуацию они уже не смогут. Наблюдала это много раз. В конце концов, забегая вперед, скажу: решение о выплате компенсаций гражданам Чечни за разрушенное жилье и утраченное имущество, принятое правительством и присвоенное тут же самим себе как достижение государственного гуманизма, – заслуга Ганнушкиной».
    А сама Анна Степановна? Как же быстро григоряны забыли дом престарелых, из которого она вывозила одиноких  русских   стариков; лагеря беженцев, репортажи откуда потрясали жителей остальной России; российских военных, прошедших Чечню, страдающих «чеченским синдромом», брошенных государством, которое отказало им в льготах в ходе пресловутой «монетизации»;  русских  женщин, бежавших от войны из Грозного в Москву и оказавшихся никому не нужными, кроме правозащитников и журналистов типа Политковской.
   Откуда же рождается вся это омерзительная, бешеная ложь бесконечных прибабахнутых шевченок-леонтьевых-соколовых? Каким образом сочетается заскорузлый и архаичный трайбализм («никто не обвинит вас, что вы заработанные деньги тратите на содержание своей семьи. Иначе, кто ее будет кормить? И вы кормите ее не назло чужим, не пренебрегая чужими») с проповедью православия – вероучения, являющегося в первую очередь ХРИСТИАНСТВОМ (о чем в среде григорянов вспоминать не очень принято)? Это род расщепленного сознания: когда «свои» есть, а «чужих» нет. То, что в постмодернизме называется шизофреническим дискурсом.
   Отец Сергий Булгаков, один из самых глубоких православных интеллектуалов,  много писал о неосредневековье. Вот именно ментальное неосредневековье мы сегодня и переживаем. Все это Европа проходила в раннем Ренессансе. На сколько веков мы отстали? Самый поверхностный подсчет показывает, что не менее чем на 5-6 столетий. Есть ли в этом что-то постыдное? Несомненно, ибо постыдно взрослому человеку оправляться себе в брюки (и еще постыднее ходить при этом по миру с гордым видом зажаренного индюка). Но помимо стыда это повод для оргвыводов, ведь культура, цивилизация проходит какие-то периоды. Исламская цивилизация, например, сейчас проходит примерно то, что христианская проходила в период Крестовых походов – искушение пубертатной агрессией, мыслью о том, что мечом можно насадить свою веру. Христианство это искушение преодолело, покаялось (в том числе и за антисемитизм) за исключением русского монструозного образования, которое отец Владимир Зелинский проницательно назвал религией «благословенного палачества» и «умильного тюрьмославия», а отец Глеб Якунин – идеологией православного талибанства. Торжество этой религии и является наиболее очевидным маркёром экзистенциального поражения так называемого «русского мира», агрессивно втюхиваемого нам сегодня разномастными старьевщиками в рясах и без ряс. Главная черта этого жуликоватого сообщества – отсутствие какого бы то ни было сомнения (трагического сомнения), о котором говорит философ и теолог Пауль Тиллих, один из наиболее значительных творцов христианской мысли нашего века: «сомнение верующего - это сомнение человека, захваченного предельным устремлением, имеющим конкретное содержание». Беда «православного» мира в том, что так и не пришло осознание того, что христианин после Холокоста «не может присоединиться к хору тех, кто живет в мире неопровергнутых утверждений». Оттого и не может понять апологет «своего огорода» (а на самом деле – тухлой заводи) трайболист Григорян азбучных истин: отчего историю благородного, мудрого и по-прежнему гонимого еврейского народа нельзя ставить на одну полку с маниакальной русской историей, которая не является даже шпенглеровской псевдоморфозой – но лишь тягучим хроническим безвременьем. Григоряну никогда не вместить в свой зашоренный мирок этого:  

…Им опять на войну, им опять на войну поутру,
Им нельзя не идти, потому что зовут их к ответу
Те, что выросли старыми, выживши в яме в Яру,
Или Ицик и Мотл, повстанцы из минского гетто…

 Когда декларирующие свою принадлежность к православной церкви субъекты поймут, почему погибнуть в рядах ЦАХАЛа, зачищая грудью маленькую, окруженную врагами и предателями (в том числе европейскими) Родину, - священный подвиг и героизм, а сдохнуть в «маршевом ритме» где-нибудь на задворках гниющей империи – идиотизм, тогда дух  Евангелия и Просвещения, быть может, воцарится, наконец, на просторах этой необъятной (сколько ни отделяй, ни отколупывай) страны. Дожить бы.