Единственное обвинение, которое прозвучало в адрес организаторов вчерашних дебатов «Кенгуру» — что за два месяца до выборов мы спорим про копирайт. Как хорошо ответил мой соведущий Сева Чернозуб, это наш протест против т.н. «выборов» и навязываемой повестки. Политические дебаты, в том числе про «выборы», тоже скоро будут, а пока Сэм Клебанов и Павел Рассудов выясняли, нужно ли охранять авторские права. 





Конструктива, прямо скажем, было на грош. Продюсер называл пирата вором, а тот его в ответ земляным червяком. Клебанов цитировал сайт Пиратской партии, где его назвали «барыгой артхауса». Заглянул, говорит, в словарь: барыга — это скупщик краденого, так кто же из нас барыга? А Рассудов ему в ответ, что информация, мол, это общественное благо. Я сначала протестовала против того, чтобы позицию пиратов обзывать «копилефтом», но послушав Пашу поняла: «лефт» — он и есть «лефт». Сама я против копирайта (почему — объясню ниже), но аргументация Сэма была намного последовательнее и сильнее, к тому же подготовился и почитал про пиратов. Пираты, простите за игру слов, плавали.

Тысяча смешных мелочей, цитаты и комментарии в твиттере @kenguru_debaty, который на сей раз вела Rise_Rebel. 



А лучом света и здравомыслия там, по-моему, был Вадим Новиков, публицист InLiberty.ru. Который под конец наконец-то дал согласие участвовать в Чтениях Адама Смита, ура-ура. 



Автор всех фотографий Юра Суетин, больше тут.

Так вот, моя либертарианская позиция в том, что законы, защищающие авторские права, как и любые другие законы, навязывающие участникам рынка наперед кем-то заданные договоренности, вредны. Все те проблемы, о которых убедительно говорил Сэм: что киноиндустрия теряет деньги из-за пиратов, что труд автора «любому труду родствен», что производитель, а не только потребитель вправе решать, какую цену назначить за свой товар, — все эти проблемы решаются в рамках свободных контрактов и безо всяких юридических надстроек вроде «копирайта».

Как это работает? Автор произвел некий продукт — скажем, фильм, раз уж на дебатах в примеры брали в основном кино. Физический носитель с фильмом находится у автора (продюсера). Тот, кто украдет у него диск с фильмом — вор, тут спора нет. Как этот носитель может попасть в другие руки, если не через кражу? Посредством добровольного контракта его владельца, скажем, с прокатчиком. Но контракт не всегда предполагает, что диск или копия диска (а кража с целью снятия копии, даже с последующим возвращением диска, это тоже кража, поэтому без согласия автора копия не окажется у другого человека) переходят в руки прокатчика безо всяких обязательств. Я могу продать, скажем, дом, а могу его сдать в аренду, и условия аренды я обязательно пропишу. И точно так же, как я имею право прописать в договоре аренды, что в мой дом нельзя водить гостей, автор может прописать в договоре, что прокатчик имеет право крутить его фильм в кинотеатре, но не может выкладывать его в интернет. В свою очередь прокатчик, заключая договор с владельцем кинотеатра, может взять с владельца обязательство следить, чтобы зрители не проносили в зал видеокамер и не снимали экранки. В этой схеме никакого копирайта уже не нужно: копия фильма не попадет в свободный доступ, если все участники этой цепочки будут соблюдать заключенные ими контракты. Того, кто нарушит договор, нужно привлекать к юридической ответственности, но не за нарушение эфемерных «авторских прав», а за невыполнение добровольно принятых им условий. Это рынок.

А можно ли «барыжить» искусством — вопрос сугубо эстетический, и все вышесказанное не означает, что я против свободного распространения информации. Но как распоряжаться своей собственностью — не «интеллектуальной», а вполне физической собственностью — пускай решает ее владелец. Честь и хвала музыкантам, которые выкладывают свою музыку в сеть, аплодисменты писателям, которые публикуют новый роман в интернете с призывом: «Платите кто сколько пожелает!». И сама я всецело за поиск новых бизнес-моделей. Но это не дает им права принуждать коллег по цеху делать то же самое. Давить на них своим авторитетом — можно, убеждать в дискуссии — сколько угодно. Но только не государственной железной рукой, пожалуйста. 

Вот как-то так.