«Бьет — значит любит драться». Психолог Надежда Касева — о помощи жертвам домашнего насилия

О первой помощи

— В декабре 2011 года мы с моей подругой Еленой Огден пришли к тому, что хотим делать что-то полезное. Конечно, мы, как женщины, решили помогать детям. Это были дети-отказники, у которых нет родителей по разным причинам. Когда женщина рожает ребенка и уже в роддоме понимает, что она отказывается от своего ребенка, он не сразу поступает в детский дом. Он поступает в детскую республиканскую больницу. Мы к таким малышам стали ходить, помогать. Потом у нас появился спонсор, который платит зарплату воспитателям, которые индивидуально приходят каждый день к таким малышам. Через года два-три ко мне в организацию стали обращаться женщины нашего города и республики, которые находятся в тяжелой жизненной ситуации. Почти от каждой второй женщины я слышала, что она страдает от домашнего насилия, не знает, что с этим делать и вообще как жить и как выйти из этой ситуации.

Тема домашнего насилия для меня довольно-таки близка, потому что я была замужем и мой бывший муж применял ко мне насилие. Это был 2011 год, тогда у меня еще не было организации, я смогла вырваться из этого круга. Когда ко мне приходят женщины и говорят «меня муж систематически избивает, избивает моего ребенка», я поняла, что хочу помочь.

Я стала узнавать, где и кто у нас в Сыктывкаре помогает таким женщинам, но, к сожалению, оказалось, что такой государственной организации на тот момент не было.

О домашнем насилии

— Все мы думаем, что тема насилия для нас безумно далека: у меня все хорошо. Но, бывает, я ложусь спать и слышу, как за стенкой кто-то кого-то бьет.

Насилие — это систематически повторяющийся акт физического, психологического сексуального и экономического воздействия на близких людей.

Чаще всего жертвами насилия становятся женщины и дети. Вообще, когда ребенок становится жертвой, это намного сложней.

Наиболее опасные виды насилия

— Физическое. Оно обычно начинается, когда жертву хватают за руки, кисти, шею. И потом уже сам факт физического насилия, когда остаются следы. Оно самое страшное. Оно может привести к убийству.

Сексуальное. Это принуждение к половым отношениям посредством силы. Не обоюдное.

Психологическое. Это история про меня. Мой муж применял ко мне психологическое насилие. Это был постоянные шантаж, постоянное запугивание. Вроде бы ты не понимаешь, а потом осознаешь. «‎Если ты не придешь домой в 9 часов, то я тебе что-нибудь сделаю». И постоянно был у нас контроль «‎где ты, с кем ты, а давай мы позвоним, была ли ты там на самом деле». Так я жила.

Экономическое. Была такая ситуация. Лет пять назад приходила девушка. Когда она мне рассказала свою историю, я ей сказала, что в их семье есть насилие, но экономическое. Она на меня смотрит и говорит: «‎Девушка, вы заблуждаетесь, у меня нету никакого насилия». То есть у нас в голове насилие может быть только физическое, что если кто-то кого-то избил. У нее же насилие было в том, что ее муж запрещал ей где-то работать. Она каждый год рожала ребенка, у нее пять детей. Он дает ей в месяц восемь тысяч рублей (раньше давал около четырех) и говорил: «‎Вот, я даю тебе восемь тысяч, как хочешь, так и корми семью, но чтобы я приходил домой, у меня было первое, второе, десерт и компот. И попробуй-ка ты заикнись, что у тебя чего-то нет». Когда она сказала, что хочет работать, так как у нее два высших образования, он сказал: «‎Ты с ума сошла? Такая, как ты, никогда в жизни не найдет работу». И она в это верит. Причем до сих пор. Я ничего здесь сделать не могу, потому что она сама приняла решение, что может с этим жить.

Цикл домашнего насилия

— У любого насилия, какое бы оно ни было, есть цикл.

Первая фаза — напряжение. Она характеризуется отдельными вспышками гнева. Опять же на своем примере: мой бывший муж приходит с работы, жизнь прекрасна, все хорошо. Но тут он резко начинает высказывать матом. Он как спичка — быстро загорелся, но тут же потух. В такие моменты мне хотелось позвонить близким и рассказать, что он так себя ведет. Обычно жертвы так и делают. Если вам звонит близкий человек и говорит, что происходит такая ситуация, ловите себя на мысли, что человека, возможно, нужно спасать.

Вторая фаза. Инцидент насилия. В этой фазе происходит само насилие. Это самая короткая фаза, она длится от 20 минут до 24 часов.

Третья фаза. Медовый месяц. Когда мужчина понимает, что он сделал, у него раскаяние: он становится мягким, добрым, признается в любви к своей жертве, обещает, что исправится. Но он винит жертву в том, что это произошло. Это всегда так.

Получается замкнутый круг. После медового месяца проходит буквально неделя, две и опять мы приходим к напряжению. После напряжения у нас опять насилие, потом опять медовый месяц. Женщина просто не может выйти из этой ситуации.

Мифы о семейной жизни

— Мы всегда слышим: бьет — значит любит. Избивать женщину у нас было как-то испокон веков, в каких-то даже народах это было обычаем. Такой был закон. Существует много мифов, но я выделила основные.

1. «‎Женщина сама виновата». Есть только один виновный — человек, совершивший преступное действие. Он сделал бы это вне зависимости от поведения пострадавшего. Он обидчик.

2. «‎Алкоголизм». Домашнее насилие — это социальное поведение, которое не является следствием злоупотребления алкоголя или наркотиков.

3. «‎Причина в социальном статусе семьи». Та женщина, которой муж запрещает работать, — это известная семья в Сыктывкаре, никто не сказал бы, что в их семье есть насилие. Ко мне обращаются женщины как с высоким социальным статусом, так и с низким.

4. «‎Семейные тираны ведут себя одинаково агрессивно со всеми, их можно легко распознать». Никто бы из моих друзей не сказал, что мой бывший муж тиран.

5. «‎Милые бранятся — только тешатся». При рассмотрении этого мифа нам нужно четко понимать различие между ссорой, конфликтом и насилием. Домашнее насилие не является ссорой и семейным конфликтом. Конфликт в семье подразумевает равное положение супругов, которые могут спорить о чем-то и отстаивать свое мнение. В ситуации насилия один человек стремится контролировать другого, используя физическую силу, экономические возможности, социальный статус. Домашнее насилие отличается от ссоры и конфликта систематическим повторением актов агрессии.

Почему женщина просто так не уйдет

— Очень часто, от каждой второй женщины, я слышу, что «‎я не буду уходить от своего обидчика, потому что там у меня энное количество детей». Понятно, что детям нужны оба родителя. Но когда ко мне на консультацию приходят женщины с ребенком, я слышу от ребенка: «‎Мама, я не хочу жить с папой, давай жить отдельно».

70% мужчин избивают своих жен, применяют насилие по отношению к своим детям.

У меня часто спрашивают, почему женщины не уходят от обидчика. Я вспоминаю себя, почему я на протяжении полутора лет не уходила от своего обидчика. Уход — это довольно-таки сложный и трудный процесс, то есть постоянно возникают такие мысли, что «скорее всего, я смогу все изменить, у меня получится, я сильная». Я от своего мужа уходила в течение восьми месяцев. Где-то на пятый месяц, когда я все-таки ушла ровно на две недели, обратно вернулась.

Тоже интересная вещь, когда женщина говорит, что сможет покончить с насилием, потому что жить с мужем хочет, ведь он хороший папа. Честно, я не понимаю таких вещей, но слышу часто.

Когда женщина понимает, что ей некуда идти, тем более когда она с маленьким ребенком, особенно с грудным, она не может устроиться на работу, где-то снять жилье. К сожалению, в нашем городе женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, идти абсолютно некуда. То есть у нас нет шелтера, у нас нет социальной гостиницы, кризисной квартиры — в нашем городе нет ничего. Женщина на этот момент надеется только на себя. И, когда она понимает, что «‎некуда идти, лучше потерплю», ради своих детей она начинает терпеть.

Люди, которые живут в насилии, имеют шанс на выздоровление только в том случае, если они находятся в безопасности. То есть когда ко мне приходит клиентка, я понимаю, что ей нужно создать все безопасные условия, чтобы пошло хоть какое-то выздоровление. Понятно, что на сегодняшний день я не могу дать ей какое-то убежище, но оказать психологическую и юридическую помощь — всегда да.

Когда я пыталась нашим депутатам донести, что нам очень нужна кризисная квартира, мне сказали: «‎Надежда, где вы этих женщин берете?» Я им говорю: «Поверьте, не хожу с плакатами по Сыктывкару». У нас была социальная кризисная квартира, ее закрыли. И когда я на прошлой неделе звоню директору и спрашиваю, почему ее закрыли, они отвечают: «‎Она не рентабельна». В смысле — не рентабельна? Как? С этим в Сыктывкаре все довольно-таки печально.

План безопасности

— Расскажу такую историю, которая случилась с 18-летней девушкой. Она из Сыктывкара. Обратилась ко мне в июне этого года, написала мне во «ВКонтакте». Ее письмо я читала минут 20. Она с четырех лет жила в насилии: потеряла мать, отец стал ее воспитывать. Ее отец был обидчиком, он ее избивал. Ее первые слова в письме были: «‎Надежда, если вы мне не поможете, я покончу жизнь самоубийством».

Когда я прочитывала это письмо, я увидела пять раз слова о том, что она покончит жизнь самоубийством. Я ей говорю: «Давай встретимся», а она говорит: «‎Я не могу, потому что отец контролирует каждый мой шаг». Он до 11 класса отводил ее в школу за руку, он встречал ее со школы, у нее не было друзей, она никому не могла сказать о том, что у нее происходит.

Я сделала так, что мы смогли с ней встретиться. Это встреча была буквально 30 минут, может даже меньше. Он ей названивал, наверное, раз 90, он уже чувствовал, что что-то происходит. Мы стали продумывать план побега. Мы с ней проговорили четкий план безопасности: что нам нужно сделать.

Эта девушка уже интуитивно понимала, фиксировала все абсолютно. Когда мы пошли с ней в полицию, там были все в шоке: у нее были аудиозаписи, видеозаписи, фотографии. Так как у человека не было ни друзей, ни подруг, все, что ее спасало — личный дневник. Он был не один, у нее было семь таких тетрадей. Она не придумала, то есть это было реально.

Участковый сразу выехал к отцу, провел беседу. В полиции на Первомайской все шли нам навстречу. Ни в каких очередях мы не стояли, то есть вообще было все хорошо. Мне звонили, спрашивали, все ли хорошо с девушкой. Я часто слышу о полиции плохие вещи, но тут, сколько раз я ни обращалась, всегда меня хорошо принимали.

Мы сбежали. У нас было определенное место, где мы с ней встречаемся, я ее забрала и увезла к себе домой. Мы пришли, написали заявление в полицию, потом она, конечно же, его забрала, потому что ей стало жалко отца. Но мы первый раз сходили в кино, мы первый раз сушили волосы феном, мы первый раз красились, мы ели приборами первый раз — мы делали все в первый раз. Сейчас у девушки все хорошо, она поступила учиться в другой город.

Куда обратиться

— Женщина, которая на протяжении долгого времени живет в насилии, порой не понимает, что есть другая сторона медали, что можно жить по другому. Она привыкла жить в этом, и для нее это норма, что ее бьют, что ее унижают, оскорбляют. Очень сложно женщине это понять. Я вообще не понимала, что можно жить по-другому и не зависеть от мужчины, что меня никто не контролирует и я вообще свободный человек.

Я не могу справиться со всеми женщинами, у нас всегда к каждой клиентке прикрепляется психолог и юрист. В основном московские юристы связываются по «Скайпу». Идет четкая консультация. Если ситуация тяжелая, как с этой девочкой, они присылают юриста, который ведет эту девушку до конца.

Есть приложение на телефон «‎Насилию.Нет»*. Если вы подвергаетесь домашнему насилию, то можно нажать на кнопочку и, допустим, родителям приходит смс-сообщение «‎помоги, я в беде».

Когда ко мне приходит на консультацию девушка и говорит, что не знает, что делать, я смотрю на нее и понимаю, что она готова жить в этих условиях всю вечность. Я говорю: «Если ты сама себе не поможешь, я тебе не помогу».