Орловская областная общественная организация «Знание» и Орловский союз журналистов 2 марта предложили увековечить имена погибших в Орловском концлагере в годы оккупации. О возвращении имен людей, погибших в плену, — материал корреспондента «7x7».

 

Концлагерь

Не в каждой оккупированной в годы Великой Отечественной войны области СССР был немецкий концлагерь. Орловский располагался на территории тюрьмы, известной как Орловский каторжный централ. Концлагерь назывался «Армейский сборный пункт №20 2-й танковой Германской армии». Сюда свозили детей, женщин, стариков, а в основном — красноармейцев, попавших в плен. В этом лагере погибли тысячи военнопленных, которые числились в советских военных отчетах как пропавшие без вести. Всех их похоронили на Братском кладбище жертв фашизма у северо-восточной стены бывшего концлагеря, а ныне — следственного изолятора Орла. О кладбище заботятся коммунальщики и сотрудники Орловского УФСИН.

 

Братское кладбище жертв фашизма


 

«Мы почему-то предпочитаем шумные фестивали и салюты»

— Государственный архив Орловской области является одним из немногих архивов, где сохранились сведения о пребывании в концлагере советских граждан и военнопленных. Уже в 2010 году на нашем сайте были размещены 2700 имен погибших, но работа еще не окончена, — рассказала «7x7» директор Государственного архива Орловской области Юлия Апарина. — На сегодняшний день в базу данных внесено более 8300 имен узников концлагеря. Здесь также содержатся сведения о дате их рождения, месте призыва (жительства), причине и дате смерти. В захоронении находятся преимущественно умершие из-за нечеловеческих условий содержания: от голода, холода и болезней. К нашей радости, иногда нам удается помочь людям. Как однажды сказала одна женщина — не помню уж ее фамилии, — «спасибо за то, что вернули моего отца домой». Да, теперь в этих могильных холмах лежат тысячи [останков] не неизвестных людей, а конкретных, с установленными именами. И можно было бы увековечить эти имена на памятном знаке и сделать это захоронение мемориальным местом скорби. Может быть, 22 июня, День памяти и скорби, отмечать именно здесь, а не у памятников, поставленных героям войны. Это ведь память о великом горе.

 

 

— Нужно находить время, чтобы приходить сюда хотя бы иногда, просто постоять и помолчать, — сказала корреспонденту «7x7» гражданский активист, председатель Орловской общественной организации «Знание» Татьяна Кононыгина. — Это кладбище три года назад посетила учительница Эдда Шааф из поселка Цёшен, что недалеко от Лейпцига, там в годы войны располагался один из многочисленных «исправительно-трудовых лагерей». Она сказала, глядя на безмолвные холмы: «Наш долг — помнить. Я склоняю голову над жертвами человеконенавистнических режимов…». Мне кажется, это очень важно. К слову, в Цёшине увековечены все имена замученных, в том числе и русских, и это главное место скорби для жителей всей округи. Мы же почему-то предпочитаем шумные фестивали и салюты.



«Нет ни имен, ни фамилий»

Братское кладбище — это три больших могильных холма высотой с метр. У того, который посередине, установили мемориальную стену. На черном граните выбито: «Здесь захоронено 5000 советских граждан, замученных и расстрелянных фашистами в 1941–1943 годах». Этот памятный знак открыли 5 августа 1973 года, в день 30-летия освобождения Орла от оккупации.

— Нет ни имен, ни фамилий, здесь вряд ли услышишь патриотические речи от чиновников, потому что они сюда не приходят, и цветы у нас принято возлагать тем, кто погиб в бою, а не тем, кто убит в плену, — рассказала Татьяна Кононыгина. — Не случайно орловцы, горожане, в большинстве своем даже не знают о существовании этого памятного места. А ведь тут лежат граждане со всего бывшего СССР, по алфавиту — от Алтайского края до Якутии, и многие — из Орловской области.

— Мы 70 лет искали могилу отца моего мужа, который числился без вести пропавшим, — говорит журналист Светлана Полянская. — О том, что он захоронен именно здесь, узнали пять лет назад. А он все эти годы лежал, оказывается, рядышком...  Вы не представляете, как много это значит для нашей семьи.

 

Фото из Государственного архива Орловской области

 

Благодаря работе сотрудников Орловского госархива, многие имена погибших узников установлены. Дело в том, что при отступлении оккупанты то ли забыли, то ли не успели забрать все документы. И списки военнопленных и гражданских лиц, прошедших через орловский концлагерь, оказались сначала в руках Чрезвычайной комиссии, а затем — в местном архиве.

— Мы всегда помогали людям, которые ищут могилы пропавших без вести в годы второй мировой, — сказала корреспонденту «7x7» ведущий архивист Ольга Трохина. — Это довольно сложно, потому что документы старые, некоторые даже страшно брать в руки — боимся, что рассыплются, текст затухающий, зачастую неразборчивый, плохо читаемый. Много ошибок в именах, фамилиях, названиях населенных пунктов — похоже, писали с голоса, а не по документам, что тоже затрудняет поиск. В 2008 году почему-то было как никогда много обращений, и мы решили систематизировать эту работу, родилась идея создать на основе немецких документов электронную версию, чтобы люди в любой точке мира могли получить информацию. В основу легли «Списки регистрации военнопленных», «Сведения о движении больных военнопленных», «Списки больных, прибывших в лагерь», «Списки умерших военнопленных и гражданских лиц». Так в Орловской области создали базу данных «Военнопленные Орловского концлагеря (1941–1943)». Работа заняла не один год, зато теперь родственники замученных фашистами людей могут узнать о месте их захоронения и даже о некоторых подробностях гибели своих родных и близких.

В ноябре 2017 года благодаря орловским архивистам информацию о своем прадеде Игнате Кузьмиче Ракине, 1903 года рождения, нашел москвич Роман Ракин. Прадед значится и в «Сведениях о больных военнопленных» с заболеванием «общий отек», и в «Списках умерших». Умер 3 мая 1942 года. А в декабре архивисты смогли помочь тюменским поисковикам, которые искали уроженца Омской области Прокопия Хатина. Он, попав в плен, тоже оказался в Орловском концлагере. Здесь и погиб.

 

Списки военнопленных. Фото из Государственного архива Орловской области

 

Несмотря на то, что документы, на основе которых создана база данных, содержат ошибки и описки, в базе они приведены как есть.  Архивисты исправили лишь то, что можно было проверить — например, ошибки в названиях районов Орловской области. Но как правильно называются территории и территориальные органы, к примеру, Узбекистана или Казахстана, откуда призывались многие попавшие затем в плен и в Орловский концлагерь, часто неизвестно. Проблема и в том, правильно ли написаны некоторые нерусские имена и фамилии. Поэтому создатели базы данных признательны пользователям за уточнения. Житель Татарстана Дамир Юзеев, например, нашел через орловскую базу данные о своем деде Давли Зарифзянове, пропавшем без вести в ноябре 1941 года. Но в списке советских военнопленных, умерших в Орловском концлагере, он был записан под именем Дахлет Зарибянов. Ошибку исправили.

 

«Гибли в лагере от болезней, от голода, от побоев»

— Здесь сознательно истребляли людей, — рассказала Юлия Апарина. — В неотапливаемых, сырых тюремных камерах площадью 15–20 квадратных метров содержалось до 80 человек. Людям приходилось спать стоя. Не было воды, суточный паек — 200 граммов ржаного хлеба, две тарелки супа из гнилой сои или гречневой, ржаной испорченной муки из расчета 25 граммов на человека в день, соли не давали вообще. При этом люди привлекались к тяжелым работам — добывали камень в карьере, разгружали снаряды, строили оборонительные сооружения. В результате только от голода здесь умерли около трех тысяч человек. Многих узников увезли в тыловые лагеря [в Германию] — около 14 тысяч.

 

Директор Государственного архива Орловской области Юлия Апарина

 

Был в концлагере и так называемый «блок смерти», где людей пытали, а по вторникам и пятницам расстреливали, по 6–8 человек. Около здания тюрьмы после освобождения Орла было обнаружено 20 общих и 11 одиночных могил. В основном в них покоились останки военнопленных.

О том, что происходило в концлагере после освобождения Орла в 1943 году, известно по свидетельству члена Чрезвычайной государственной комиссии академика Н. Н. Бурденко: «Картины, которые мне пришлось видеть, превосходят всякое воображение. Радость при виде освобожденных людей омрачалась тем, что на их лицах было оцепенение… Очевидно, пережитые страдания поставили знак равенства между жизнью и смертью. Я наблюдал три дня этих людей, перевязывал их, эвакуировал — психологический ступор не менялся. Нечто подобное в первые дни лежало и на лицах врачей. Гибли в лагере от болезней, от голода, от побоев, гибли в «лазарете» — тюрьме, от заражения ран, от сепсиса, от голода. Гибли гражданские люди от расстрелов, которые производились в тюремном дворе с немецкой точностью, по расписанию — по вторникам и пятницам, группами по 5–6 человек. Немцы вывозили осужденных также в отдаленные места, где были траншеи, сделанные русскими войсками перед оставлением города, и там расстреливали. Расстрелянных в городе свозили и бросали в траншеи, преимущественно в лесистой местности. Казни в тюрьме совершались так: мужчины ставились лицом к стене, жандарм производил выстрел из револьвера в затылочную область. Этим выстрелом повреждались жизненные центры, и смерть наступала мгновенно. В большинстве случаев женщины ложились лицом вниз на землю, и жандарм стрелял в затылочную область. Второй способ: группы людей загоняли в траншею и, обернув их лицом в одну сторону, расстреливали из автоматов, направляя выстрел в ту же затылочную область. В траншеях обнаружены трупы детей, которых, по свидетельству очевидцев, закапывали живыми. […] Только на одном кладбище в г. Орле немцы зарыли тела 5000 своих жертв — замученных советских граждан».

 

Фото из Государственного архива Орловской области


 

Увековечение памяти погибших

Мэр Орла Василий Новиков в ответ на вопрос корреспондента «7x7» согласился, что давно пришла пора увековечить имена тех, кто погиб в Орловском концлагере в годы оккупации, тем более что большая часть из них уже известна.

— Для этого нужна лишь инициатива снизу, — сказал мэр. — Как только будет письменное обращение, мы запустим этот процесс в работу, чтобы успеть все сделать к 5 августа, Дню освобождения Орла, 75-ю годовщину которого мы будем отмечать в этом году.

С такой инициативой и выступили две общественные организации — Орловская общественная организация «Знание» и Орловский союз журналистов. Как сообщила председатель «Знания» Татьяна Кононыгина, 5 марта обращение передадут мэру.