Выборы в России в сентябре 2016 года будут «пропущенными»: власть к ним хорошо подготовилась, ограничив доступ для кандидатов и независимых наблюдателей, считает российский политолог Кирилл Рогов. В интервью корреспонденту «7x7» он рассказал о том, как пройдут сентябрьские выборы, как устроена российская коррупция и почему антикоррупционная кампания — главный инструмент контроля за регионами.

 

«Ключевым событием к подготовке сентябрьских выборов стало убийство Бориса Немцова»

— Что, на ваш взгляд, показали прошедшие по всей стране праймериз?

— Праймериз показали, что у «Единой России» начинается внутренняя борьба за делянку, которая многое приносит. В итоге мы увидим довольно острую борьбу разных партий «жуликов и воров» внутри большой партии «жуликов и воров». Они будут напряженно бороться, тем более, что ресурсов становится все меньше и меньше. Это будет интересный процесс. Конечно, он не имеет отношения к демократии, это скорее эрозия режима, который находится в ситуации резкого сокращения финансовых ресурсов.

Не пойти голосовать — сейчас мало, если вы не пойдете, то ваши голоса припишут «Единой России». Эти праймериз были очень яркие, там люди соревновались в том, как они умеют фальсифицировать выборы. Кто лучше сумел, тот и побеждал. 

— Какой кампании на сентябрьских выборах можно ожидать?

— Сентябрьских выборов, можно сказать, не будет, они — пропущенные. Все потому, что власти к ним подготовились очень хорошо. Ключевым событием к подготовке стало убийство Бориса Немцова. Тогда было ясно, что оппозиционная, демократическая коалиция не состоится. Именно Немцов был связующим звеном в ней. Он мог идти на выборы по своему округу, и у него были все шансы. Только он мог бы раскручивать историю про то, как фальсифицируются выборы. Это был очень важный человек.

В результате получилось так, что все от выборов отрезаны. Было очевидно, что коалиция Навального и Касьянова развалится после убийства Немцова. Поэтому никаких выборов и нет. Есть «Яблоко», которому всячески намекают, что оно может пройти. Но здесь все просто: Кремлю нужно, чтобы Явлинский участвовал в президентских выборах, почетно проиграв Путину. То есть должны быть личные адъютанты, которые проигрывают. Поэтому «Яблоку», может быть, и дадут 5%.

— Говорить о том, что выборы будут чуть менее предсказуемы, нельзя?

— В целом ясно, что предстоящие выборы будут ничуть не свободнее, они будут ужасно зажатые с точки зрения наблюдения за ними. Сейчас фактически подготовлено все для того, чтобы не пропустить независимых наблюдателей. Так что это будут обычные выборы авторитарного полицейского государства. 

— Каковы ваши прогнозы: сколько еще продержится этот авторитарный режим?

— Разумеется, действующая партия вечно править не будет. Но какое-то время она еще будет мешать жить России. Я думаю, это продлится от двух до шести лет. Дело в том, что политический баланс в стране сейчас складывается довольно ненадежно. Создается некий «православный ранг», но у нас люди относятся к религии противоречиво, у нас нет настоящего консервативного класса, потому что Россия — урбанизированная страна. Здесь много молодежи с высшим образованием, которая живет в больших городах. Поэтому идеология «вторичного КГБ» образца 70-х годов прошлого века, по-другому, идеология Путина — противоестественный процесс и совсем неустойчивый баланс.

Кроме борьбы другого пути нет. Если она есть, то довольно быстро появляются ее результаты. Но государство сейчас хочет воевать с собственным населением. Создана внутренняя армия, которая должна воевать с людьми [Национальная гвардия]. Можно вспомнить, как 22 декабря 2011 года Медведев произнес послание Федеральному собранию, это произошло после первой Болотной площади. Тогда он пообещал политическую реформу. Но протесты закончились, и они эту политическую реформу не только свернули, но и хуже сделали. 

 

«Управляемая коррупция» — это в современной России механизм власти и контроля элит

— Кажется, что сегодня чиновники совсем не стесняются своих поступков и коррупционных дел, им безразлична реакция населения. О чем это говорит?

— С одной стороны, люди в таких странах, как Россия (с плохими институтами, с авторитарным режимом и высоким уровнем коррупции), уверены, что все кругом воруют — и ничего. А с другой стороны, все перевороты в этих странах случаются именно из-за коррупции. То есть борьба с коррупцией становится знаменем, и люди против нее идут.

Российская коррупция совершенно переродилась за последние 10 лет. Она преобразовалась немыслимым образом. В отличие от 90-х и начала 2000-х годов, когда была «нормальная» коррупция, сегодня в стране сложилась вертикально-интегрированная коррупция. 

Путинская идея заключается в том, что начальник должен контролировать коррупцию, которая под ним, знать, как она устроена, сколько чиновник оставляет внизу, а сколько берет наверх. Это очень выстроенная модель. Иногда для людей она выглядит вовсе как не коррупция. Если раньше каждый чиновник хватал что-то себе, то сейчас чиновники берут в общую кассу по установленному прейскуранту. Все знают, как это делается, какое правило, что нельзя делать и где нельзя предавать.

Но ввиду внутривидовой борьбы машина плохо работает, коррупция стала системой управления. Если кто-то кому-то не нравится, то его сажают именно за коррупцию. Антикоррупционная кампания ФСБ — главный мощнейший механизм управления регионами. Получается, с одной стороны есть вертикально-интегрированная коррупция и чиновник должен в ней участвовать, и одновременно это участие обеспечивает политический контроль за ним.

— Можно ли говорить, что арестованный за взятку губернатор Кировской области Никита Белых [Белых был задержан 24 июня по подозрению в получении взятки, затем его арестовали на два месяца] пошел против общепринятых правил и договоренностей?

— Арест Никиты Белых это еще одно проявление изменившихся политических балансов в пост-крымском периоде. С одной стороны, Кремль вынужден был вернуться к как бы выборности губернаторов. С другой, Кремлю важно продемонстрировать, что фактически эта выборность ничего не значит. Силовики могут взять любого губернатора «на взятке», уничтожить его репутацию, имя, жизнь. Это демонстрируют три показательных губернаторских ареста. Эти аресты также свидетельствуют об изменении баланса сил.

Раньше губернаторы были прерогативой администрации президента, там принимались решения по этим кадрам, которые предлагались Путину. Теперь есть другой канал, который может принимать и организовывать, согласовывать эти решения с Путиным, минуя администрацию, во всяком случае, управление внутренней политики.

К коррупции эти аресты отношения не имеют. «Управляемая коррупция» — это в современной России механизм власти и контроля элит.

— Как вы можете оценить настроения граждан?

— Население страны довольно пассивное. Проблема в том, что за последние 15 лет у населения в среднем очень хорошо росли доходы, и все было неплохо. Но это было только из-за того, что дороже стоила наша нефть. Люди теперь боятся, что и доходы их упадут. В основном это проблема людей, которые жили за счет этой подачки с нефти, ренты. Это не только чиновники, ротенберги и Путин, это и те, кто работает за счет государственных корпораций.

У нас треть мужского населения работает в охранных структурах. Они все что-то охраняют, грубо говоря, они распределяют деньги и следят за тем, чтобы их правильно распределили. Но денег стало меньше, а они все хотят продолжать контролировать, как их распределяют. Это нонсенс, это плохо кончится. Деньги нужно сначала заработать, чтобы их распределять. У нас миллион полиции, миллион армии, других проверяющих охранных структур и полтора миллиона частных, все сидят при деле — охраняют деньги. 

Пока за нефть капало — было нормально, а сейчас нужно работать.

Без сокращения в этих структурах не обойтись. Мы на другой стадии, когда нет халявных денег. Теперь охранные структуры будут вырождаться либо воевать. Война для них тоже выход.