На прошедшем заседании Общественной палаты Коми была отчасти осуществлена ностальгическая мечта корреспондента «7x7» — переместиться на короткое время в недавнее советское прошлое и побывать на заседании какого-нибудь худсовета, где клеймят деградирующее западное искусство. Началось с того, что группа товарищей, представляющих православное педагогическое общество им. Стефана Пермского, написала обращение на имя председателя ОП Галины Киселевой с просьбой «рассмотреть в срочном порядке... вопрос о нравственном состоянии театральных постановок Республиканского академического театра драмы им. В. Савина».

Общественность в лице православных педагогов была обеспокоена «скандальными постановками» с «безнравственными сценами», которые театр намерен представить зрителю в ближайшее время. Имелся в виду спектакль финского театра Circus Uusi Maailma «GloballyWanted», носящий, по мнению бдительных педагогов, «порнографический характер». В обращении были приведены отзывы о промо-ролике, размещенные в газете «ProГород» еще летом. Судя по ним, посмотревшие были повержены в шок и ужас как «грязными сценами», так и тем, что пьеса экспериментальная и совершенно не соответствует классическим канонам театральных постановок в их понимании. Общественников также возмутил тот факт, что, согласно голосованию, проведенному газетой, нашлись несознательные граждане, которые пожелали познакомиться с творчеством финских артистов. «Почему мы должны позволить такую антинациональную (подобного представления об искусстве и человеческих отношениях ни у коми, ни у русских не было никогда!), антироссийскую, антинравственную диверсию?», — возмутились в обращении православные общественники.

 

 

29 октября. Четыре вечера. В холле здания, где располагается Общественная палата, корреспондент «7х7» видит Галину Лапшину. Ей приветливо улыбается охранник:

— Там уже много ваших набежало.

— Не пойду тогда, — шутит член палаты.

— Идите, не так уж их и много.

 

 

Несмотря на заверения охранника, найти место за круглым столом в зале заседаний довольно сложно. Многие сочли вопрос животрепещущим. Разговор начал руководитель отдела религиозного образования и катехизации Сыктывкарской и Воркутинской епархии Владимир Ичеткин. Он вкратце передал содержание обращения и снова возмутился безнравственностью постановки.

— А вы ее видели? — поинтересовался у него член Союза композиторов и педагог Михаил Герцман.

— Надеюсь, и не увижу! — с вызовом ответил Ичеткин и попытался раскрыть собравшимся глаза на некий коварный замысел, имевший, по его мнению, место:

— Идеологическую политику в Коми осуществляли два лица, которые сейчас под следствием. Эта постановка была заказана ими ранее, был вброс в газету «ProГород», чтобы прощупать общественное мнение.

Затем специалист по религиозному образованию поделился соображением о том, что газету лучше всего использовать в бане в качестве подстилки, а мнение жителей Коми могла бы отразить газета «Республика». Также Ичеткин напомнил участникам дискуссии о скандале с «красным роялем». Сидящий рядом с корреспондентом «7х7» общественник Александр Щиголев на этих словах приосанился. Когда-то именно он обратился в суд, возмущенный эротической сценой на музыкальном инструменте в спектакле «Гамлет».

Ичеткин тем временем обратился к директору Театра драмы им. Савина Михаилу Матвееву, выразив уверенность в том, что отменить спектакль еще не поздно.

 

 

Министр Культуры республики Анастасия Прокудина процитировала выдержку из закона, которая гласила, что театр в своей деятельности основывается на независимости выбора направлений, репертуара, принятия решений о публичном исполнении спектаклей, не противоречащих законодательству Российской Федерации. Также она напомнила, что экспериментальная постановка является важным направлением в искусстве, а цензура в нашем государстве запрещена.

Кроме того, министр зачитала мнение профессионального театрального критика Веры Морозовой. Критик отметила, что постановка непривычна для российского зрителя, а потому достаточно сложна для восприятия. «Театр представления», «отрешенность актеров от образов», «теория отчуждения Бертольда Брехта» и прочие цитаты с элементами театральной терминологии не слишком впечатлили противников спектакля. Однако последнее замечание, о том, что нельзя судить спектакль, не посмотрев его полностью, вызвало живейший отклик у собравшихся. После чего они обсуждали спектакль около двух часов.

— Почему Петрозаводский финский национальный театр отказался от постановки? — горячо интересовался общественник Щиголев.

— Разве мы должны отвечать на этот вопрос? — удивлялся Михаил Герцман.

— Меня, как человека, как мать, как женщину, отвратила сцена, когда целуются два героя, — делилась Анастасия Прокудина. — Оказалось, это две женщины, их потом разбивает мужчина. Но это мое личное восприятие.

— Место спектакля в ночном клубе! — продолжал возмущаться Ичеткин.

Наконец был задан вопрос о том, кто выбирает постановки для культурного обмена? На него ответил Михаил Матвеев.

 

 

— Здесь претензия не к людям из «Желтого дома», которые якобы заказали постановку, и не к Минкультуры. Есть культурный форум, ежегодная культурная площадка, главная цель которой — повышение значения культуры. Работа строится с двух сторон, партнеры ищут интересные проекты.

По его мнению, Запад и Россия очень отличаются. Но ни у нас, ни у них не должно быть желания кого-то переучивать или оценивать, мы просто должны представлять друг другу наши культурные продукты.

— Что касается нравственности, — не удержался от замечания директор Театра драмы, — после того, что произошло в сентябре, нравственность уже нельзя ни нарушить, ни улучшить. Давайте не будем выплескивать с водой ребенка и останемся в рамках театрального искусства. Есть возрастной ценз. Мы повысили его с 14 до 18 лет. Это не спектакль в традиционном понимании, это действие, перфоманс, кому это неинтересно, тот может не ходить. Конечно, я соглашусь с мнением театрального критика — чтобы обсуждать, надо смотреть.

 

 

Председатель Общественной палаты Галина Киселева поинтересовалась, есть ли сейчас при театре худсовет и получила утвердительный ответ.

— Худсовет может дать рекомендацию, поделилась соображением Прокудина.

— Как мы можем выносить на худсовет спектакль другого государства? — удивился Матвеев.

— А если Mein Kampf привезут? — выкрикнул с места Щиголев. Но общественнику напомнили, что постановки выбираются согласно рамкам действующих в России законов.

Затем министр культуры сообщила, что Сыктывкар — первый город в России, где будет показан спектакль финского театра, после артисты отправятся в Рязань, где промо-ролики никого не смутили.

— Они очень удивлены тому, что у нас возникла такая проблема, — сообщила Прокудина.

Более подробно причины выбора пояснил собравшимся заместитель директора Театра драмы Владимир Казаковцев:

 

 

— Этот театр существует на деньги грантов и ведет свою деятельность с 2007 года, постановка побывала в Лондоне, Германии, Швеции. Мы сделали заявку. Два театра откликнулись. Второй театр не смог приехать, потому что габариты декораций таковы, что не вписываются в нашу сцену.

Казаковцев рассказал, что смотрел постановку четыре раза, к сожалению, не в живую, потому что хотелось полнее оценить музыку и работу со светом. Он попытался пересказать фабулу постановки:

— В основе — история семьи, в которой ребенок в процессе развития имитировал поведение родителей, но неясно, традиционная ли это семья. Когда герой вырастает, он теряется: становится женщиной, попадает в объятия другой женщины, завязывает отношения с мужчинами, даже с инвалидом. Но там нет голых тел, есть пластика, есть музыка. Герои проходят через боль. Режиссер как раз говорит о том, в чем трагедия европейской культуры. У них нет запретов, с детства они свободны. Это и приводит к драматизму, к запутанности существования.

Мнением о спектакле поделился и еще одни из немногих посмотревших, Михаил Герцман:

 

 

— Я бы определил этот жанр как замедленный цирк. Что касается эротики, я ее там не вижу. Для меня это был просто скучный спектакль. Но для театрала там много интересного. С русским театром это не сравнить, у нас театр переживания. А тут интеллектуальный театр, надо думать постоянно.

— А если бы что-нибудь подобное показали в Большом театре? — спросил композитора Ичеткин.

— Показали! «Руслана и Людмилу», там голые женщины ходят. И это прекрасно, — ответил Герцман.

Затем собравшиеся внимательно посмотрели скандальный промо-ролик. Журналист «7x7» смог насладиться лицезрением пластических этюдов под музыку, некоторые из которых показались слегка фривольными, но и только.

После просмотра Михаил Герцман предался воспоминаниям:

— Пять министров культуры назад у нас был постыдный случай, на 200-летие Пушкина, кто не знает, это такой писатель, он уже умер. Шостакович, такой композитор, он тоже уже умер, написал музыку к спектаклю «Сказка о попе и работнике его Балде». А дама-министр сказала «Неправославно!» и предложила заменить попа купцом. А потом мне везде говорили, когда узнавали, что я из Коми: «У вас там Пушкина с Шостаковичем по попе отхлопали». Давайте не будем распространять такую славу о нашей республике.

 

 

Общественник Щиголев, видимо, разглядевший в промо-ролике куда больше интересного, чем корреспондент «7x7», продолжил настаивать на показе спектакля в ночном клубе. Его поддержал и Владимир Ичеткин. Михаил Герцман сообщил им, что в данных заведениях совсем другая публика, не театральная.

— Вы были в ночном клубе? — припер он к стенке руководителя отдела религиозного образования. Владимир Ичеткин то ли не был, то ли не хотел признаться. Композитор продолжил:

— Это искусство, вы не можете говорить, что это муть, вы даже не смотрели!

 

 

— Культура — это элемент идеологии, начал было Щиголев, но его прервали. — Почему меня постоянно прерывают? — возмутился он.

— Потому что это не имеет отношения к сути, — пояснил общественнику директор Театра оперы и балета Дмитрий Степанов. — Нам сейчас показали промо-ролик, где просто собраны заведомо провокационные вещи. Я смотрел этот спектакль много раз. Пока вы не посмотрите, обсуждать бесполезно.

Он также заметил, что, по его мнению, запрет на творчество и искусство — это признак дурновкусия и провинциализма.

 

 

— Мне не понравился спектакль, но я с уважением отнесусь к тому, что кому-то он понравился, — подытожил Степанов.

Предприниматель Леонид Зильберг сообщил, что даже сам факт обсуждения для него выглядит пугающе.

 

 

— Я пытаюсь влезть в шкуру директора театра, вдруг он после всего этого начнет сомневаться, привозить ли в следующий раз экспериментальный спектакль. Мы загоняем себя на периферию. Если бы мы постоянно боялись, не было б у нас ни Вахтангова, ни Мейерхольда.

Между участниками завязалась очередная словесная перепалка, в которой были упомянуты в разных контекстах некоторые религиозные течения, свадьбы геев и государство Израиль. Видимо, чтобы прекратить это, слово дали журналисту Любови Воробей, которая давно хотела высказаться.

— Ну не мне же, — раздосадованно усмехнулся Щиголев.

— Я не хотела идти на спектакль, а теперь пойду и соседей всех позову, — заявила Любовь Воробей. — Вот вы здесь сидите, о нравственности спорите. А ваши дети сейчас в телевизоре и интернете такое смотрят! Мы же взрослые, чего мы как детский сад? Каждый любит то, что хочет, и ничто меня не заставит стать лесбиянкой. Я хочу посмотреть, клянусь, пойду и выдержу до конца.

— Выдержите, там 55 минут, — поддержал журналистку Герцман.

— И поймете финскую душу? — поинтересовались у нее.

— Мы свои-то души не понимаем, — ответила Любовь Воробей. — А про правительство [о членах правительства Коми, задержанных в связи с «делом Гайзера»] я вот что скажу: вчера кругом доверенные лица правительство облизывали, а сейчас молчат. Мы какие-то запуганные, но я ничего не боюсь. Может, завтра и я буду лесбиянкой, мужиков же нет.

Заявление журналистки развеселило и даже несколько приободрило собравшихся, в том числе и мужчин. Обсуждение снова начало набирать обороты, но всякий раз сводилось к одному. Сошлись на том, что нельзя обсуждать спектакль, не посмотрев, и на том, что возрастной ценз убережет неокрепшие умы.

С некоторым сожалением покинув неспокойных сердцем общественников, журналист «7х7» наконец вышла на улицу и с удовольствием вдохнула прохладный почти зимний воздух.