Доклад этнолога, генерального директора фонда «Региональная политика» Дмитрия Несанелиса на сыктывкарском баркемпе 2015 вызвал много вопросов и комментариев у участников мероприятия. Ученый сделал прогноз, что после отмены санкций против России отечественные нефтяные компании восстановят сотрудничество с зарубежными партнерами. И именно поэтому уже сейчас надо вкладывать средства в подготовку сотрудников и науку. Редакция «7х7» публикует расшифровку выступления Дмитрия Несанелиса.
Вчера, 4 июля, на BarCamp с блестящим докладом выступила известный экономист, специалист по региональному развитию Наталья Зубаревич. Позже превосходную лекцию прочитал историк, журналист и общественный деятель Николай Сванидзе. Я вполне согласен с пессимистическим наблюдениями, выводами и прогнозами моих московских коллег.
Зубаревич и Сванидзе справедливо подчеркивали, что системный кризис в России очевидным образом проявился еще за несколько лет до событий на Восточной Украине и вокруг Крыма. Это действительно так. Стагнация и спад производства, дисбаланс бюджета, сужение конкурентного поля, эффективная, но грубая и аморальная пропаганда многих российских СМИ — все эти тревожные симптомы нашей жизни обозначились не вчера и не позавчера… В этой связи докладчики справедливо подчеркивали, что наступивший в России кризис — это не сегмент кризиса глобального, международного, это наши внутренние проблемы, порожденные почти исключительно внутренними факторами и причинами.
С резким падением цен на нефть дело обстоит по-другому. Это явление носит как раз глобальный характер. Оно обусловлено многочисленными причинами, находящимися за пределами РФ.
Обозначим ключевые факторы, которые привели к падению цены на нефтяной баррель. Во-первых, это стремительное развитие в США, а отчасти в Западной Европе альтернативной энергетики, преимущественно солнечной и ветровой. За последние пять лет технический прогресс привел к тому, что стоимость МВт·ч на солнечных и ветряных установках снизилась примерно на 70–80%. Сейчас она составляет иногда от $37 до $72 (на территориях повышенной солнечной и ветровой активности), это сопоставимо с ценой за МВт·ч на традиционных ТЭЦ, работающих на газе. Масштабная добыча в Ираке и доказанные запасы нефти на шельфе Венесуэлы (которая по этому показателю вышла на первое место в мире) — вероятная причина снижения цены номер два. Еще один фактор — это широкое внедрение энергосберегающих технологий в развитых странах и, соответственно, снижение потребления газа и нефтепродуктов (эта тенденция наблюдается и в Китае, что особенно значимо).
Но самое главное — это масштабная нефтегазовая сланцевая революция, случившаяся благодаря технологическому прорыву в США. В результате добычи сланцевого газа и нефти крупнейший потребитель углеводородов стал в 2014 году не импортером, а экспортером нефти. В дальнейшем эта тенденция, вероятно, будет только нарастать.
В России и в некоторых других странах (например, в Венесуэле) еще пять лет назад большинство экспертов, профильных чиновников и нефтяников полагали, что «сланцевая нефть» — это американский блеф для биржевой игры. Оказалось, что это не так! Тогда едва ли не все наше энергетическое сообщество (еще в 2012) при цене $110 за баррель марки Brent было убеждено, что не за горами цена в $150 и даже в $170… Едва ли не единственным крупным скептиком был Алексей Кудрин, который, анализируя приведенные и другие (в том числе предполагаемое снижение потребления в Китае) факторы, довольно точно предсказал время и коэффициент снижения нефтяных цен. Он призывал в этой связи к проведению структурных реформ и запуску реальной диверсификации отечественной экономики. Кудрина тогда не услышали, ну а теперь, когда слушать готовы, поезд, как говорится, уже ушел…
Вопрос в том, что делать в ситуации падения мировых цен на нефть. Последние торги на августовские фьючерсы на лондонской и нью-йоркской фондовой бирже зафиксировали цену за баррель марки Brent в $57,21; оптимистический прогноз дает $74 через два-три года, хотя он выглядит пока, наверное, не слишком убедительно. Комфортная цена для российского бюджета — не ниже $95–100.
Переговоры Соединенных Штатов и в целом «шестерки» с Ираном, несмотря на жесткую позицию Израиля, продвигаются достаточно успешно. Отмена эмбарго позволит Ирану увеличить в кратчайшие сроки дневной экспорт нефти на 1,1 миллион баррелей ( до 2, 3 миллионов). Это дополнительный аргумент в пользу сохранения нефтяных цен в районе $58–65 за баррель в среднесрочной перспективе.
Саудовская Аравия (СА) достаточно успешно компенсирует падение нефтяных цен значительным увеличением добычи. СА имеет такую возможность, нефть залегает там неглубоко, расстояние от месторождений до терминалов Персидского залива достаточно короткое, количество оставшихся извлекаемых запасов превышает 36 миллиардов тонн.
Было бы наивно думать, что обвал мировых цен на нефть — это результат «сговора» американских компаний и саудитов. На мой взгляд, дело обстоит абсолютно противоположным образом. Одна из дополнительных причин падения цен — это как раз острая конкуренция между современными американскими технологиями добычи сланцевой нефти (качество) и безграничными запасами саудовской нефти (количество).
В России подобная компенсация невозможна по многим причинам. В прошлом году Россия добыла 526 миллионов тонн нефти, в этом году добыча ожидается на уровне 525 миллионов. По оценкам экспертов, в 2016 году объем добываемой Россией нефти, вероятно, сократится более заметно. Снижение объемов добычи при падении цены может отрицательно сказаться на национальном бюджете, развитии реального сектора экономики и социальном самочувствии российского общества.
Какие меры могут смягчить ситуацию? В условиях, когда санкции отрезали наши нефтяные компании от длинных и относительно дешевых западных кредитов, инвестиции в поддержание и развитие отечественного нефтегазового сектора могут быть найдены при пересмотре оборонного бюджета, когда секвестр неэффективных статей и высвобождающиеся средства могут быть направлены государством через Сбербанк и ВТБ на развитие нефтегазовой индустрии и инфраструктуры.
Едва ли не главной углеводородной надеждой России является шельф арктических морей. Однако из десяти совместных (и очень перспективных) шельфовых проектов Роснефти и Exxon Mobile, подготовленных в 2011–2012, в настоящее время осуществляется только один (Сахалин). Остальные свернуты после известных событий на Восточной Украине и введения санкций.
В этой ситуации целесообразно срочно пересмотреть российское законодательство и открыть путь к арктическому шельфу не только государственным (Роснефть и Газпром), но и частным компаниям. Речь, прежде всего, о ЛУКОЙЛе. Компания Вагита Алекперова имеет, пожалуй, самый богатый из российских структур опыт успешного бурения на морском шельфе (Каспийское, Черное и Балтийское море). В сочетании с мощными технологическими и финансовыми возможностями этот опыт дает основание ЛУКОЙЛу энергично участвовать в освоении нефтяных месторождений арктического шельфа. Следует, правда, упомянуть, что для этого ЛУКОЙЛу необходимо заметно улучшить экологическую составляющую своей производственной деятельности в Тимано-Печоре (Коми и НАО). Она вызывает пока справедливую озабоченность Комитета спасения Печоры, Greenpeace и других экологических объединений.
Осторожный оптимизм в этой связи вызывает повышенное внимание к вопросам экологии и промышленной безопасности со стороны Александра Лейфрида, недавно назначенного генеральным директором ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» (ЛК). Это дополняется готовностью предприятия и его нынешнего руководства поддержать проведение в Усинске крупного социально-экологического форума (август 2015). Заметно также и развитие в последнее время диалога ЛК с экологической общественностью.
Не лишне в этой связи будет вспомнить о масштабной экологической катастрофе, произошедшей в апреле-мае 2013 года на производственном объекте «РусВьетПетро» (РВП) вблизи села Колва и одноименной реки в окрестностях Усинска. Примечательно, что возглавивший после этого РВП Валерий Клинчев добился резкого повышения экологических стандартов на своем предприятии. Это говорит о том, что роль «человеческого фактора» остается в таких делах решающей. Вероятно, это актуально и для «ЛУКОЙЛ-Коми».
Рано или поздно, но санкции, принятые в ответ на события в Восточной Украине, можно надеяться, будут смягчены, а затем и дезавуированы. И тогда полностью или частично восстановится сотрудничество Роснефти и Exxon Mobile по добыче нефти в Баренцевом и Карском море, возможно, в этом проекте примут участие Statoil Hidro & Eni. Вполне вероятно, что в свете сказанного ранее на шельфе сможет работать и ЛУКОЙЛ, который, учитывая долгую и позитивную историю партнерства с американской Conoco Philips, имеет высокие шансы найти высокотехнологичного западного партнера.
В этой связи особенно важным кажется начать подготовку к возобновлению международного сотрудничества в Арктике уже сегодня. Для этого нужны, прежде всего, серьезные вложения в науку, научно-прикладные исследования, образование, подготовку будущих инженеров, технологов, специалистов по морскому бурению, а также экологов и антропологов, которые обеспечат гуманитарное сопровождение производственной деятельности в Арктике. Необходимо также инвестировать в разработку и испытание современных, сопоставимых с норвежскими и американскими технологий добычи морской нефти. Это позволит приблизиться к мировым стандартам в показателе коэффициента извлекаемости углеводородов.
Базовыми вузами в этом плане могли бы стать, наверное, Горный институт, Университет имени Губкина, Северный Арктический федеральный университет (САФУ), Сыктывкарский государственный университет имени Питирима Сорокина, Ухтинский государственный технический университет.
* * *
Также по теме
Интернет-журнал предлагает читателям познакомиться со статистической информацией о добычи нефти в северных европейских территориях в 2014 году. Интерактивная инфографика представлена на сайте patchworkbarents.org. Самые высокие показатели в Коми и Ненецком автономном округе.